День луны - Страница 75

А сейчас еще нужно искать этих бандюг.

— Найдем, — успокоил его Борисов, присаживаясь рядом на стул, — обязательно найдем.

Я зашел узнать, как ваше здоровье, и заодно рассказать вашей супруге, как вы здорово действовали. Полковник Борисов. Я из штаба округа, — соврал он.

— Спасибо, товарищ полковник, — поблагодарил Панченко, — вообще-то я где-то и сам виноват. Немного не рассчитал, подставился.

Вот они меня и ранили.

— Ничего. Все заживет, все будет в порядке. Вы геройски держались, — добавил Борисов, — и рана у вас не такая опасная, как у подполковника Ваганова.

— Как он себя чувствует? — спросил Панченко.

— Пока в сознание не приходил. Тяжелая травма головы. Поврежден череп. Задет мозг.

Но врачи надеются на лучшее. Его группа ведь приняла главный удар на себя.

— Да, — подтвердил Панченко, — это подполковник ГАИ струсил. Как увидел наставленное на него оружие, так сразу и упал на землю. И не вставал, сукин сын, пока бой не кончился.

— Трусы всегда встречаются, — уклончиво согласился Борисов, — а вот капитан Буркалов погиб.

— Я это тоже видел, — оживился Панченко, — я же говорю. Эти трое офицеров — настоящие герои. Они герои, а не я. Буркалов пытался машину вывести из-под обстрела гранатометов. Видел, что бьют по кабине, а все ж таки пытался. Такой молодец и так геройски погиб! Или этот майор. Сизов, кажется. Он ведь отбивался до последнего, а когда в машину бандиты полезли, даже пристрелил одного из них. А ведь уже раненый лежал на полу машины.

— Да? — заинтересовался Борисов. — Вы ничего не путаете? Может, это стрелял Ваганов, а не Сизов?

— Не путаю, — упрямо сказал Панченко. — Подполковника сразу тяжело ранило, и он потерял сознание, а Сизов все еще отстреливался.

До последнего контейнер защищал.

— А подполковник Мисин утверждает, что Сизов добровольно сдался террористам.

— Дерьмо ваш подполковник! — разозлился Панченко. — Что он там видел! Спрятался в овраге и лежал. Наверно, от страха в штаны наделал. А его напарник сражался. И мои ребята сражались. Ведь подполковник старше нас всех по званию был. Он и должен был нами командовать. А вместо этого в овраге лежал.

— Значит, он не видел, как шел бой?

— Да он от страха головы не поднял! Как он мог еще что-то видеть! — разволновался Панченко.

— Не нервничай, — испугалась жена, — тебе нельзя волноваться.

— Как это не нервничай! Тут такое говорят!..

— Не волнуйтесь, — поднялся со стула Борисов, — все правильно. Я примерно так и думал. — Он постоял у постели и сказал на прощание: — Спасибо тебе за все, капитан. За твое мужество и за твою честность. Спасибо тебе, парень.

Панченко понял, что эти слова выше любой награды. Понял и прочувствовал сказанное ему полковником. И, постаравшись вытянуться, сказал:

— Служу Советскому Союзу. — Он сказал это по привычке, как делал раньше, еще во времена другой страны. И, поняв, что ошибся, сильно смутился.

— Ничего, — улыбнулся на прощание Борисов. — Родина у нас у всех все равно одна.

Выздоравливай, капитан. — И вышел из палаты. Уже в коридоре он увидел стоявшего там Крутова.

— Что случилось? — спросил полковник.

— Группа ФСБ, пытавшаяся задержать террористов, не сумела этого сделать, — доложил Кругов, — у нас двое тяжелораненых. У террористов убит один человек. Приказано ехать в аэропорт Шереметьево-1. В половине пятого там будут передавать нам капсулу.

— Поехали, — кивнул полковник, решив, что Абуладзе наверняка будет в аэропорту.

Средиземное море. 14 часов 15 минут по среднеевропейскому времени (московское время 16 часов 15 минут)

Только в самолете Виктор немного успокоился. Привычный ровный гул моторов как-то благотворно действовал на нервы. Но он все равно старался не смотреть в сторону Переды, словно боялся вызвать у себя приступ того животного страха, который он испытал в порту, поняв, что именно сделал с его напарником этот испанец, так хорошо говоривший на русском языке.

Чуть дальше, через два ряда от них, сидели Хулио и Альберто, которые, кажется, мирно спали, не обращая внимания на все трудности перелета. Впрочем, это было и не его дело.

Виктор долго держался, честно заглушая в себе все чувства, но, когда принесли еду и его спутник начал есть, оглушительно чмокая от удовольствия, Виктор не выдержал. Его стошнило.

И он отправился в туалет, чтобы хоть там найти относительное успокоение.

А ведь все началось так здорово! Сразу после того, как его выгнали из летного училища, он начал работать у Аркадия Александровича в тот благословенный восемьдесят восьмой год, когда Горбачев впервые разрешил кооперативы и дал им право получать свои деньги со счетов. Вся прежняя безналичка хлынула в криминальный мир. Они вместе с Аркадием Александровичем делали тогда бешеные деньги. Обналичивали один к двум. У них был кооператив по закупке у населения сельскохозяйственной продукции, где расплачиваться нужно было наличными. Это было совсем не трудно. Брать деньги из банка, пускать их в оборот по обналичиванию и возвращать себе тот же капитал, но уже с удвоенными цифрами.

Тогда Виктор заработал свой первый миллион.

Сколько заработал Аркадий Александрович, трудно было даже представить.

Потом они основали неплохую компанию по продаже нефти за рубеж и сумели в Сибири сойтись с нужными людьми. Все это кончилось тем, что к моменту развала Советского Союза они были уже достаточно состоятельными людьми даже в долларовом эквиваленте. И наконец после девяносто первого они развернулись по-настоящему и заработали еще несколько миллионов долларов на строительстве.